скользили Четвертая, Пятая и Седьмая:
— Флагман?
— Все хорошо. Два свиненка к ужину выслужили. У вас?
— У нас никого.
— Вообще здорово, хоть погрузка без помех. Сейчас я вам замену вызову…
Тенрю переговорила с кораблем и скомандовала:
— В порядке номеров — на решетку! GO ON BOARD!
Пока тридцатая девятка запрыгивала на пластиковые сиденья, чуть подальше откинулся еще ложемент, и с него на волны встали девять канмусу в темно-синих комбинезонах, с большими цифрами «15» — красного цвета у флагмана, и золотого у всех прочих.
И только уже оказавшись в кресле, Восьмая сообразила, что больше не дрожит.
Первый выход закончился.
Она осталась жива.
* * *
— Жива, но это ненадолго, — доктор нахмурился. — Костюм треснул и взвесь попала на ссадины, следовательно — в кровь. Фильтры тут бесполезны.
Капитан конвоя прикоснулся к подбородку пальцами.
— Тогда и выбора нет. Готовьте, я вызову эвакуатор. Она же не одна?
— Увы…
Пока доктор перечислял, кого надо вывозить в первую очередь, капитан конвоя переключился на оговоренную волну:
«Валькирии — Токио-Сидней-один-семь!»
«Беркана в канале.»
«Беркана, у меня два десятка раненых. Срочная эвакуация на Гавайи.»
«ТС-один-семь, школоносец у вас просторный, я смогу сесть. Требуется постоянная скорость.»
«Беркана, для палубы скорость постоянная, принял.»
Переключившись теперь на внутреннюю сеть, капитан конвоя отдал приказ — и в кубриках «Летучего Феникса» заиграла музыка пробуждения. Услышав знакомые раскаты, Восьмая села на кровати.
— Рано еще, — сонно простонала Таня с кровати напротив. Дверь в кубрик открылась, всунулась флагман:
— Девочки, подъем. Надо расчистить дорожку для нашего «Феникса», раненых будем вывозить на Гавайи.
— Ра-аненых… А где Анна?
— Ее тоже.
— Так она тяжелая! — кубрик разом проснулся. Канмусу повскакивали, отбросив одеяла. — А ты же говорила, с ней все обошлось!
— Я соврала, — без тени смущения сказала Тенрю. — Чтобы вы нормально выспались перед боем.
Переждав особенно громкие вопли, добавила:
— У вас первый практический, первый провозной и первый боевой выход — в одном флаконе. Вы и так едва уснули.
Одевающиеся девочки согласились — кроме Инес:
— Но ты нам соврала! Как нам тебе верить?
— Как флагману. — Тенрю пожала плечами. — Психофизиология бойца — психованая физиология. Чем больше психованая, тем ближе бабушка с косой. И мы не на берегу, Седьмая. Будешь ты мне верить, или нет — но сейчас ты спала на полста минут больше, чем если бы ворочалась, переживая за Шестую.
— Анну!
— Пока мы не придем на берег, она — Шестая. Спи с ней, раз вы такие любимые, но называй как положено. Тогда в бою не оговоришься. Отряд! Всем слушать внимательно!
Флагман убедилась, что ее действительно слушают все, и только тогда сказала:
— Чует моя задница, дорожкой дело не кончится. Хотя впереди по трассе Валькирии уже вскипятили половину океана, и все наши линкоры бьют на обе стороны почти непрерывно — но погреба-то у них не бездонные, как у некоторых тут желудки.
Третья потупилась.
— …Если бы от глубарей спасали стволы и ракеты — не было бы нужды в нас.
Флагман еще раз оглядела кубрик.
— За бортом ночь. Отставший одиночка до утра не доживет. Есть шансы, что вас подберут крейсера арьергарда. Если заметят радиомаяк, и если смогут подойти достаточно близко. Но это настолько призрачный шанс… Лучше забыть. Если бы не прямой приказ, я бы и радиомаяки у вас отобрала, чтобы не расслаблялись.
Лес поднятых рук.
— Приказываю: что бы там ни орали начальники — слушать меня! Только меня и никого больше. Всю школьную премудрость сдать в сейф. Вопли за патриотизм положить вот в эту мусорку. Дежурной — выкинуть, проверю.
Девочки слабо улыбнулись. Тенрю продолжила:
— Вы — новички, перворазницы. Заготовки. Личинки. У вас единственная задача — дожить до второго боя. Глубья хватит на всех! Ни завтра, ни послезавтра война не кончится. Вернетесь — доделаете. Устали — не стесняйтесь нажимать красный сигнал. Понятно?
Флагман перевела дыхание:
— Просто держитесь за мной и лупите все, что увидите. Автоматика не даст выстрелить по своим. Об этом не думайте. Вообще не думайте. Следовать за мной. Слушать меня! Понятно?
Тенрю прошлась между замершими на кроватях девочками тридцатого подразделения, заглядывая каждой в лицо — и осталась довольна. Махнула рукой:
— Всем хорошо поесть. Умыться. Сходить в туалет. За бортом все унитазы только с зубами.
Вторая (Таня) и Седьмая (Инес) робко хихикнули.
— А какие там тентакли, девочки, вы себе представить не можете… — мечтательно произнесла Тенрю, театрально закатывая глаза. Блики дежурного освещения поползли по великолепной фигуре флагмана; весь отряд засмеялся в голос.
Отсмеявшись, Тенрю щелкнула пальцами:
— Теперь к делу. Сорок минут — все висят в ложементе, экипировка к осмотру. Восьмая!
— Есть Восьмая.
— В Гонолулу напомнишь: подобрать копье.
— Но у меня есть! Оно и так выше меня ростом!
— Это правда, богатыркой ты не выглядишь. Щепка. Но ты вбила в глубаря гарпун. Броском с восемнадцати метров. Следовательно, ритуал Призыва дал тебе исключительную силу. Интересно, какой к тебе придет позывной. За счет чего сила — можешь понять лишь ты сама. Не торопись, это у всех приходит со временем. Кстати, о времени…
Тенрю снова повысила голос:
— Отряд! Одевайтесь тщательно, складочки разглаживайте. Что не так — прямо сейчас переодеть правильно, до полного удовлетворения. Чует моя жопа, снять комбезы мы сможем только в Гонолулу.
— Так до него чуть не сутки ходу! — распахнула испанские глазища Инес.
— Мы таки не в сказке, девочки, мы таки в заднице.
* * *
Насколько в заднице, Восьмая поняла не сразу. Поначалу все было хорошо: для обеспечения эвакуации на воду выгнали сразу всех, почти двести канмусу — и расчистили дорожку легко, с подавляющим преимуществом. Правда, плотность взвеси не падала ниже двадцати — но шли уже по водам Ото-химе, и никого это не удивило. В приборах ночного видения кровь глубарей сияла собственным, неярким, пугающим зеленым светом. Школоносец катился ровно, как по рельсам. Время от времени гидроакустика доносила глухие раскаты: подводные лодки били кого-то, защищая уязвимое брюхо конвоя. Подумав, каково им приходится, Восьмая даже поежилась: вот где адов ад, куда она сама, пожалуй, не пошла бы ни за какие коврижки!
Подумала и вздохнула: коврижки остались на берегу; ад же поднимался все ближе к поверхности. Вот впереди-справа вздыбился глубинник — на нем скрестились трассы металлорезок; бешеная регенерация твари выкрасила экран прибора всеми цветами радуги — ткани отрастали на глазах! Но кто-то ловко забил в тушу гарпун с блок-регеном — его еще называли «ГБР» или «габар» — и цвета потускнели, и снаряды обрели прежнюю силу, разорвав глубаря на куски —
